2 часть (страница)
| * * * Птица летит туда, Где многое станет понятным, Где два молодых крыла Мир поглотят в объятьях. Где чайка роняет перо, Но, несмотря на это, Присутствует в мире то, Чего ради живут поэты. Брошен камень, бежит волна, И вода как крыло серебрится, Птица летит туда, Где она становится птицей. |
С. Гришунов |
|
| * * * Я закрываю в сумерках глаза И день передо мною настаёт. Роса, а может, всё-таки, слеза На травы луговые упадёт. Увижу лес, опутанный дождём, Тропинок потайных не перечесть, Следы, оставленные здесь зверьём, И звуки, птицами разбросанные здесь. Увижу море, пенную волну, Далёкий парус, тонкую струну, Звенящую под действием ветров, Запутавшихся между островов. Увижу женский волос на руке, Услышу звонкий голос на реке. Прочту в бездонных девичьих глазах Спокойствие любви, а может, страх. Ко мне придут все краски, все цветы, Оттенки чувств, безудержность страстей, Придут невоплощённые мечты И новые затеи всех мастей. Придут и солнце с ветром, и гроза, Когда закрою в сумерках глаза. |
С. Гришунов |
|
| * * * Интересно, что чувствуют птицы, Над землёй без усилий кружа? Журавли или просто синицы, В упоенье полётом дрожа... В жизни всякое может случиться — Камнем падают прямо с небес Журавли и, конечно, синицы, Не желавшие петь наотрез. Но, надеяться надо и птицам, Без надежды уже не взлететь, Журавлям или просто синицам Лебединую песню не спеть. |
С. Гришунов |
|
| * * * Рассвет над городом. Банальное названье Для волшебства, разлитого вокруг, Где только малый шаг до осознанья Никчемности печалей и разлук. Где от окраин к центру переливом Проносятся поблекнувшие сны... Часы на башне слишком торопливо Отмеривают порции весны. Среди брусчатки вновь хотелось чуда, Вонзённого в слепое естество, Чтобы вот так, с размаху, ниоткуда Пришло тепла и света торжество... Часы на башне гонят сон вчерашний И циркуль стрелок чертит новый круг. И день весенний снова перекрашен Никчемностью печалей и разлук. |
С. Гришунов |
|
| * * * Это было в далёком, никогда мной не виденном Риме, В необъятном пространстве, у собора Святого Петра. Возле древних камней, Веком нынешним тронутым гримом, Где фонтан говорит, что влюблённым прощаться пора. В её лёгкой походке был ничтожен процент содержанья Бесполезных движений, излишних волнений волос. И ничтожна была слишком злая болезнь подражанья Своим снам, отраженьям в заманчивом зеркале грёз. Итальянское небо ложилось на грудь и на плечи, Серебрилась луна — опахало зари в кружевах... Бесконечное счастье рождалось в классический вечер, И само божество Находилось всего в двух шагах... Я теперь далеко, да и в Риме ни разу я не был, Но её вспоминаю, в толпе неустанно ищу... Это только мечта, но подобное если изведал, Не простишь себе робость и я тоже себе не прощу. |
С. Гришунов |
|
| * * * В слезе ребёнка — сущность бытия, Неведомое мироощущенье. В слезе — запасы важного сырья Для жизни безысходного влаченья. В слезе каприз с обидой наравне Сосуществуют, безнадежно споря. Конечно, истина быть может и в вине, Зато в слезе не так уж мало горя. Слеза, как призма расщепляет мир, Мир, где без слёз судьба безынтересна, И соли в ней — на грандиозный пир, Где яства все неисправимо пресны. |
С. Гришунов |
|
| КАЛУЖСКОЕ РЕТРО Спасибо вам, воспоминанья, За бесконечность череды, За безболезненность прощанья И путеводный свет звезды. За то, что вспоминалось часто Совсем не то, совсем не так, За то, что грезилось напрасно — Ведь это тоже добрый знак. Спасибо вам за посещенье Моих мечтательных систем, За это перевоплощенье, За торжество запретных тем. За годы, полные безмолвья, За ночи, полные страниц. За воскрешенные гнездовья Невзгоды перенесших птиц. |
С. Гришунов |
|
| * * * Не сидится в тепле, у огня, С толстой книгой никак не лежится. В полумраке осеннего дня Что-то грезится, видится, мнится... Всё куда-то влечет и влечет, Вперемешку мечты и желанья... Время мимо уныло течет, За прозреньем — презренье, прощанье. Заглянув за гряду облаков, Убеждаюсь в наличии неба, Убеждаюсь в бессвязности снов, В неизбежности черствого хлеба. |
С. Гришунов |
|
| * * * Ночь угадывает мысли, Пролетающие мимо, Подглядев в чужой записке Тень признания любимой. Ночь подслушивает тени, их невнятный слабый шорох, Ночь взбивает на постели Обморока мягкий ворох. Ночь проглатывает звёзды По-соседски бескорыстно, Проливает чьи-то слёзы, Вызывает смех без смысла. От заказа до рассвета Ночь привносит в мирозданье Мрак вопроса без ответа, Зрелища без содержанья. 1997 |
С. Гришунов |
|
| * * * Раковины морской завиток Словно ухо сказочного существа... Я не очень тонкий знаток Человеческого естества. Но в далёком плеске волны Безразличья медленный вал, Гул безликой тёмной толпы — Горе всем, кто это познал. Повернувшись на далёкий восток, Я бросаю навстречу волне Её детище — раковины завиток, Предаюсь тишине. 1994 |
С. Гришунов |
|
| * * * Бешенная ты моя, бешенная, На чём-то очень диком замешанная, Но что-то слишком сладкое чудится. Неправда это — "стерпится — слюбится". Неправда оттого, что не слюбится, А тихо оборвётся, забудется, Уйдёт не обернувшись, развеется. Была жена — опять стала девица. 1993 |
С. Гришунов |
|
| * * * Прощайте, мои светлые мечты, Не уберёг я вас и расплескал, Искал в вас хрупкие частицы красоты, Но недостаточно лелеял и ласкал. Капризны вы, я вас не разгадал, Плутая в многозначности искусств, Я слишком много воли чувствам дал, Но позабыл, что вы важнее чувств. 1996 |
С. Гришунов |
|
| * * * След на песке... Это росчерк полёта Птицы? А, может быть, просто пустяк, Ветром оставленный нам для чего-то? Или магический, призрачный знак? Издавна люди идут на край света, Люди идут, за героем герой... Где же тот край, где к вопросам ответы, Что, если просто у них под ногой? 1997 |
С. Гришунов |
|
| ИСПАНИЯ Олегу Акимову ...Всё канет в эту выжженную землю, и в шелесте звенящих кастаньет — Глаза, чернее вороновых перьев, Наряд, краснее боевых мулет. Звенящих струн отчаянная юность, Вкус виноградин в утренней росе. Как много грёз изнанкой обернулось В фортуновом жестоком колесе! Под паутиной кружевной мантильи Убежище волшебных женских чар, Такой знакомый "юный ангел милый" Приемлет гордо серенады в дар. Вновь где-то рядом девочка на шаре Танцует, в невесомости паря, И за высоким гребнем гор в пожаре Рождает бесконечный день заря. 1994 |
С. Гришунов |
|
| * * * У чугунной решётки беззвучно Ветер треплет кусты, тополя... Моросит понемногу, но в тучах Виден отсвет погожего дня. Здравствуй, утро. Старинные стены Стерегут голубей воркотню. На уставших безгласных ступенях ночь прохладу забыла свою. По брусчатке кровавою каплей Покатилась рябины слеза, В тишине, до испуга внезапно Камни вдруг раскрывают глаза. За рекой торжествуют иные Краски — золото, охра, багрец... И сменились края голубые На печальный осенний свинец. 1994 |
С. Гришунов |
|
| * * * Букет фиалок, сколько тебя пели В стихах, и в музыке, и в блеске юных глаз! Как много чувств случайно уцелело В рифмованной взволнованности фраз! Средь лепестков мы ищем беззаботно Основы ароматов и чудес, К ногам возлюбленной бросаем мы охотно Оттенки моря, ветра и небес. Мы хороши в убранстве благородства. (Мечты, мечты, как были вы светлы!) И лишь одно забытым остаётся — По нашей милости увядшие цветы. 1997 |
© Гришунов Сергей Эдуардович, 1995-2000
© Царскосельский журнал для поэтов
"Мансарда", 1995-2000
С. Гришунов
1 часть (страница)
