Александр КАА-АЛЕКСАНДРОВ
с. Новая Усмань
Воронежской области

* * *
Она спала, и еле слышно
В тик-так часов врывался вздох.
В тот миг, наверно, сам Всевышний
Сидел у белых ее ног.

Под простынею белоснежной
Грудь перелистывала сон
Дыханием прохладно-нежным,
Дыханием спокойных волн.

Окно подкрашивала лунность,
И свет, упавший на уста,
В них выражал живую юность
Воскресшей вечности Христа.

Она спала, как только горы
Способны спать, как небо спит,
Как ночью спит остывший город,
Сокрытый в мрамор и гранит.

И в каждом вздохе жизнь осталась,
Что смертью тайною живет:
Так спит вода, познав усталость,
Внезапно превратившись в лед.


* * *
Обо всем, обо всех, обо всяком
Я сказать вам, увы, не могу,
потому что, чтоб мне не заплакать,
Обязательно где-то солгу.

И не надо ни всхлипов, ни вздохов:
Это липовый переполох.
Все равно (если только не сдохну)
Вам не слышать мучительный вздох.

И не споря о горе, не мучась
Разъясненьем об этом и том,
Я хочу, чтоб мне выпала участь
То, которой не жаждал никто.


* * *
Ну что я совсем с ума сошел, --
Смотрю и не вижу такую хорошую.
Иль не могу различить я пол
И путаю женщину с лошадью?

Безмерное солнце мне лижет грудь,
Ее превратив во впадину.
И я умоляю тебя: "Ну будь
Дождинкою или градиной!

Промой мне глаза и разнежь виски
И будь как морской прибой...
Иначе я с кем-то покончу с тоски,
Скорее всего, с собой!..


* * *
Сколько ж голосом хрипло-скашленным
Мне дрожать, подражая прошлому,
На листву, в октябре опавшую
и одетую в дождь поношенный?

Сколько ж шутками равнодушными
Души, в слякоть макая, стравливать?
В Вашем доме не под подушкой ли
Яд, которым мне быть отравленным?

Шарф, которым мне быть задушенным,
Не на вешалке ль, в шапку скомканный?
Не в петле для меня отдушина --
За ее шерстяными скобками!

В Вашем взгляде -- величье пошлого!
Шелков путь Ваш, в снега окрашенный!
Я ж без будущего и прошлого!
Мне не стыдно!.. А Вам... не страшно ли?


* * *
Все пройдет, когда прольет из вишен
Бледная рука кровавый сок.
На надгробье лучший друг напишет
Фразу из замысловатых строк.

Из ветвей сплетут венки на вырост,
Худшим будет лавровый венок;
И голодный червь с обжорством выест
Вросшееся тело меж досок.

Будут звезды, громко окликая
Тихой ночью призраков могил,
В песнях обещаемого рая
Жить за всех, кто в этом мире жил.


* * *
Неприбранной комнаты тихий уют,
И стены, не прекословя,
Со мною о ком-то далеком поют,
Сбиваясь на каждом слове.

И жалобной музыкой органа чувств,
Который душою прозвали,
Из комнаты я безнадежно лечу
В какие-то дальние дали.

---