Ольга РИЛЬ (Казахстан)

* * *
Мой город скромный, городок-герой,
Герой, увы, не моего романа.
Застигнутый не кармой, а игрой,
Не карма — туз из правого кармана.
Мой домик карточный, карманный, расписной,
Опять, как встарь, поставленный на карту.
И оглашен твой список тайный, послужной
На главной площади, на плоскости Декарта.

О. Риль

КАМЕНЬ

Я в природу вхожу, из парадной — из мглы выходя.
Расцветают дома под заботливой лейкой дождя.

Расцветают дома, занимают в природе посты,
Обитают в ландшафте, как травы, деревья, цветы, —

Расцветают. Был камень убит, но — воскресли, взошли,
Возвратились в пейзаж, возвратились и в силу вошли.

Ветер их пеленал, укрывал и питал небосвод,
Дождик капал, старался, накрапывал, — выросли вот.

Поднялись вавилоны на грядках, — войди и владей,
Прорастили внутри аккуратные соты людей;

Было названо таинство — кров, ибо — кровная связь.
Чтобы окна глядели на мокрую вышнюю вязь,

Чтобы камень сумели сберечь и умели стеречь,
Он спасет, защитит, сбережет неимущую речь,

Защитит языки от смешения — каменный щит,
Камень — столбик тотемный, безмолвен, безгласен, молчит.

Я в природу-погоду вступаю, из мглы выходя,
Попадая, как рыбка, в лиловую сетку дождя.

Дождик — сеточка, лестница, тянется в небо побег,
На запястье — цепочка, бессмыслен, немыслим побег.

Не наказаны, нет, просто каменный выстроен щит,
Ибо — камень безгласен, молчит, ибо — камень молчит.

О. Риль

* * *
Я обращаюсь к прошлому на «вы»:
Фигуры, лица — смутны, недвижимы,
Сомнения отчаянно новы,
И оттого почти неразрешимы. —

Вся эта утварь мне принадлежит,
Но толком не могу распорядиться...
И сколько скучной безнадежной лжи
На эту тему писано! Родиться,

Чтоб каждую секунду, каждый миг
Следить себя — в минувшем и остывшем —
И восклицать: как этот мир велик!
Как тесен мир для тысяч «я», для тысяч...

Я обращаюсь к прошлому на «вы».
Но прошлое — лишь сбивчивая проза,
Всего лишь квинтэссенция, увы,
Сердечных связей, бытовых курьезов.

О. Риль

* * *

Естественный спутник вкруг лампочки вьется...
Э. Частикова

Моя квартира ночью — зоосад.
Балкон распахнут знойному июлю,
И к монитору исступленно мчат
Адепты электрических иллюзий —

Весь насекомый мир спешит сюда,
Надеясь: электронное свеченье
Освободит, избавит навсегда
От жуткого во мраке заточенья.

И пусть ненастоящий — все же свет,
Протез топорный — здесь уж не до моды.
Так техника (невиданный сюжет!)
Становится спасением природы.

Машинный свет крыла не обожжет,
Не явится трагической ошибкой.
Кружит, порхает маленький народ,
Похожий на воздушные машинки —

На мелкие модели всех мастей:
На дирижабли, планеры, ракеты.
И дивный конкурс супер-скоростей
Продолжится до самого рассвета.

О. Риль

* * *
«Мой городок-герой...», — начать стихи с кокетства.
«Герой не моего
романа...» — но игра
Исчерпана — и грим стереть с лица и сердца,
Озолотив строку былинным словом «град».

Мой золоченый град... — берестяного бога
На ярмарке купить с нарядного лотка.
И хлещет с неба град — воздушная тревога.
Тревога, что всегда воздушна и легка.

О. Риль

* * *
Этот черный цветок, что рожден из стекла и вина...
Так из траурных длинных процессий рождается вечер.
И не спорьте, что роза... Взгляните: цветут имена
На прозрачных стеблях и меняются каждую вечность.

И не спорьте, взгляните: окна равнодушный блокнот
Принимает в себя чернокнижья мучительный почерк,
Кто сумеет прочесть, безнадежно тому повезет,
Тот узнает пространство просторнее всех одиночеств.

О. Риль

ПАМЯТНИК

Век золотой, оправленный в гранит
Тревожного, но царственного ритма, —
Век Пушкина в своей глуби хранит
Дыхание классического Рима.

Преемственность, наследие? О нет!
Чужда эпохам страсть реинкарнаций.
«Я памятник воздвиг...», — сказал поэт, —
Не повторил — постиг. О друг Гораций,

Как ты неотвратимо прав! Залог —
Твой монумент — грядущей силы Рима,
Иначе — разрушение, итог!

Но — два столетья! — ткань живая строк
Гармонией классической хранима.
И вновь продолжен строгий диалог.